Комбат. Остановить блицкриг! (сборник)  - Олег Таругин

И почти сразу же попали в соседнюю «тридцатьчетверку». На сей раз лупили бронебойным – Кобрин успел заметить короткий высверк рикошета на скошенной лобовой броне. Сбросив скорость, танк резко вильнул в сторону – от неожиданности мехвод автоматически попытался отвернуть, – но тут же снова рванул вперед. Значит, повезло, ни пробития, ни сколов брони, неминуемо доставшихся бы водителю или стрелку-радисту. И кто ж это такой меткий? Ага, вон кто…

Разглядев выползшую навстречу угловатую «четверку», до того прятавшуюся за порушенным штабелем потемневших от мазута шпал, Сергей скомандовал «короткую». Торопливо приник к прицелу, отсчитывая про себя необходимые противнику для перезарядки секунды. Резиновый налобник все еще противно лип к коже, хоть осколок он успел выковырять, выбросив под ноги. Наконец прицельная марка наползла на цель, и на счете «ноль» капитан выстрелил.

Ба-бах! Прицел заволокло дымом, в нос шибануло кордитной тухлятиной. Справа под рукой звякнула стреляная гильза, судя по мату заряжающего, угодившая куда угодно, только не в мешок. Подсвеченный донным трассером снаряд преодолел три сотни разделяющих противников метров, воткнувшись в точности туда, куда он и целился – под срез граненой башни. Короткая, практически неразличимая в солнечном свете вспышка… и ничего. Но ведь не промазал же, никак не мог промазать с такого расстояния?! Что за…

Ту-д-дух… Кобрин не столько услышал, сколько ощутил взрыв. Из башенных люков, и командирского, и обоих боковых выметнулся столб пламени. Подскочившая на полметра башня плюхнулась обратно и, замерев на миг, словно бы нехотя сползла на землю, тяжело грохнувшись слева от танка кверху погоном. Над корпусом поднялся могучий костер, пронизанный искрами взрывающихся пулеметных патронов. Готов.

Изображение подпрыгнуло, Сергея мотнуло взад-вперед – Цыганков рывком тронул машину с места, набирая скорость. Комбриг чуть растерянно сморгнул, не совсем к месту подумав, что это второй его выстрел в этом бою – да и вообще в жизни, поскольку до сего момента из орудия как-то пулять не доводилось. Вроде неплохо выходит, сначала пушка, теперь танк. Кстати, уже второй, собственноручно подбитый в этом времени. Прошлый он, правда, гранатой рванул, ну да не суть важно. Главное результат…

Додумать он не успел, поскольку в следующий миг за них взялись всерьез. Насколько понимал Кобрин, немецкие командиры вполне допускали, что русские могут с ходу захватить мост, и основной ловушкой должна была стать именно разрушенная станция. Тем более разведке сюда проникнуть так и не удалось, а время, чтобы подготовиться, у фрицев имелось.

Три танка они потеряли практически сразу. Кто и откуда стрелял, капитан не заметил, но зато отлично видел результат: одной «тридцатьчетверке» разбили двигатель, другой влепили в борт, с пробитием и детонацией боекомплекта. Облепивших броню десантников буквально смело, изломанными куклами раскидав в стороны, – никто из восьмерых не уцелел. Еще один «Т-34» раскатал гусеницу, превратившись в неподвижную мишень. Наученные опытом пехотинцы торопливо порскнули с брони, отбегая от подбитой машины. А вот экипаж, в нарушение недавнего приказа, покидать машину не стал и даже успел сделать пару выстрелов, прежде чем в борт воткнулся бронебойно-трассирующий. После чего спасаться, по понятной причине, стало просто некому.

Одновременно, казалось, сразу со всех сторон заработали пулеметы и захлопали карабины: фрицы открыли огонь по прикрывавшим танки пехотинцам, отсекая их от бронемашин и заставляя залечь. Но проинструктированные командирами красноармейцы отреагировали быстро, укрываясь в развалинах, среди порушенных взрывами штабелей и за обломками сгоревшей техники, и открыли ответный огонь.

«Что ж, вполне предсказуемо, – хмыкнул Кобрин, не отрываясь от панорамы. – Никто и не думал, что тут нас не ждут. Ну, и что делать? Вызвать артиллеристов, чтобы помогли минами? Им с господствующей высоты хоть что-то видно. Нет, пожалуй, рано. Пока пристреляются, могут и своих задеть, через пару минут тут будет сущая солянка из своих и немцев. Обождем».

Перед танком встал дымный куст разрыва, в лобовую броню с визгом ударили осколки. Не дожидаясь приказа, умница Цыганков резко бросил машину в сторону, уходя из пристрелянного сектора, и Сергей болезненно влепился плечом в борт башни. Справа коротко выругался башнер Анисимов, тоже не ожидавший от боевого товарища столь неожиданного маневра. Скошенный лоб переломил, словно спичку, покосившийся электрический столб с обвисшими до земли проводами. Несколько метров «тридцатьчетверка» протащила его за собой, затем пропитанное мазутом бревно зацепилось за корпус все еще дымящегося чешского танка, напрочь развороченного прямым попаданием, и осталось за кормой. «Все-таки накрыли наши гаубицы кого-то, – автоматически отметил Кобрин. – Жаль, единичный случай, большинство снарядов зря пропало, стреляли-то без корректировки, по площадям. Хотя нет, вон еще один стоит, без башни и на дуршлаг похожий – фугас в нескольких метрах рванул».

– Короткая! – На этот раз с сапогом он был куда аккуратнее.

Танк замер, и приникший к прицелу комбриг навел пушку на замеченную цель, пулеметную точку, обложенную шпалами и даже с грунтовой засыпкой поверх настила из обрезков рельс, практически полноценный ДЗОТ. Выстрел. Попал – взрыв раскидал обломки искромсанного дерева, куски досок перекрытия и какие-то ошметки. Судя по вспыхивавшим над самой землей огонькам выстрелов, в обе стороны от огневой точки шли линии окопов, замеченные командирами сразу нескольких танков. Две сотни метров боевые машины преодолели за считаные секунды, лупя из курсовых и спаренных пулеметов длинными очередями. Еще на инструктаже Кобрин предупредил, что патроны, если встретились с пехотой противника, можно особо не экономить, поскольку прицельно стрелять из движущегося на высокой скорости танка практически невозможно, а так есть шанс создать достаточную плотность огня. Откуда-то с фланга звонко гавкнула «Pak. 35/36», снаряд высек сноп искр из борта ближайшей «тридцатьчетверки», не причинив ей ни малейшего вреда. Механик-водитель лишь немного подвернул, с ходу подмяв установленную в неглубоком капонире пушчонку – даже скорость сбавлять не пришлось.

Остальные танки прошлись вдоль окопов, долбя из «ДТ» и заваливая наспех отрытые и оттого неглубокие траншеи гусеницами. Последнего немцы уже не выдержали, в панике бросая оружие и разбегаясь, чем только приблизили свой бесславный конец. Поскольку спрятаться от танка еще можно, а вот убежать – нет. Что и доказали стрелки курсовых пулеметов и механики-водители «тридцатьчетверок» и «КВ». Экипаж комбрига в стороне тоже не остался: заметивший, как трое гитлеровцев юркнули через пролом в стене в какой-то полуразрушенный склад, да еще и пулемет с собой уволокли, Цыганков резко бросил танк в сторону и с ходу протаранил ближайшую стену. По броне затарахтели кирпичи, триплекс заволокло пылью, на башню посыпались обгорелые стропила и какой-то мусор. Истошно заорал кто-то из попавших под гусеницу фашистов, свирепо зарычал дизель, и машина, пройдя строение насквозь и окончательно его развалив, в облаке битого кирпича вырвалась наружу.

Дольше задерживаться не стали, продолжив атаку: с немногими уцелевшими разберется пехота. Их задача – выбить фрицевскую бронетехнику и поскорее выйти к шоссе, где и закрепиться, дожидаясь соединения с танками «соседа». А брони, особенно той, что представляет хоть какую-то опасность средним и тяжелым танкам, у противника просто не может быть много. Насколько знал Кобрин – точнее, его реципиент Сенин, – «троек» и «четверок» в противостоящей им моторизованной дивизии от силы рота, самоходок – и того меньше, причем три из них уже вышли в минус. Основная масса – легкие танки, как немецкие, так и трофейные (а на самом деле вполне себе активно производимые) чешские. Да и не могли они согнать сюда всю свою броню, это уж и вовсе глупости. Просто места бы не хватило.